"Мама, меня убивают": Девочка умерла, а врачи пока продолжают работать

Аня Пузикова скончалась в клинике Самарского государственного медуниверситета ровно два года назад. 14 декабря 2017 года ей сделали плановую операцию — точно такую же, какую ей приходилось переносить каждые полтора года: девочке вынуждены были регулярно "подтягивать" сухожилия на ноге после того, как хирурги ошиблись и неправильно сшили ткани. И вот эту последнюю, пятую по счёту, операцию она не перенесла. Сначала состояние девочки резко ухудшилось, повреждённая нога распухла, и её приняли решение ампутировать. Спустя несколько дней Аня впала в кому, из которой уже не вышла. 10 января 2018 года её не стало.

"Сепсис, флегмона правого бедра", — указано в заключении. Потом врачи заявили, что у ребёнка обнаружена редкая инфекция, завезённая откуда-то из Южной Америки, которая и спровоцировала быстрое поражение детского организма.

У родителей Ани другое мнение: зараза могла попасть в кровь только во время последней операции, поэтому в смерти её виноваты медики.  

"Одну опухоль удалим, а вторую оставим. Будет беспокоить — обращайтесь"

"Она ведь сама мечтала стать доктором — хотела быть врачом-акушером, помогать появляться на свет Божий малышам, — рассказывает Царьграду мама Ани Валентина Пузикова. — Может быть, потому что ей самой с раннего детства пришлось много времени провести в больницах... Но она буквально жила своей мечтой: выучиться на врача, поступить в медуниверситет. А врачи её и погубили — как раз в этом самом СамГМУ".

Аня родилась самым обычным, здоровым ребёнком, и тогда никто не мог даже в страшном сне предположить, что случится через 16 лет. "Активная, подвижная, очень смышлёная малышка... была", — вспоминает о дочке Валентина Пузикова. Но когда ей исполнилось три годика, на теле появились маленькие шишечки размером с горошину — одна в паховой области, другая на ножке, на правой голени. Родители заволновались. Сделали обследование, но врачи успокоили: доброкачественные опухоли, сказали они, ничего страшного. Первую, впрочем, порекомендовали удалить, а вторую посчитали возможным оставить, посоветовав "обратиться, если начнёт беспокоить".

И это была самая первая ошибка из трёх.

Шесть лет ребёнка лечили неправильно, постоянно ухудшая её состояние

К десятилетнему возрасту, в 2011-м, у девочки вторая шишка выросла до такой степени, что ей стало больно ходить. Хирург из детской поликлиники поставил диагноз "лимфангиома правой голени" и направил на операцию по удалению, которая, как показалось изначально, "прошла успешно".

На самом же деле медики допустили вторую ошибку. В действительности у неё была мезенхимома — новообразование, которое может считаться доброкачественным, однако, что называется, на грани, поскольку такая опухоль может разрастись в злокачественную. К тому же когда зашивали разрез после удаления опухоли, Ане, по словам её матери, сделали это неаккуратно — "прихватили" часть тканей при подтягивании сухожилия, поэтому ей и пришлось повторять тяжёлую процедуру с тех пор регулярно.

Последующие шесть лет ребёнка лечили фактически неправильно, что, по всей видимости, провоцировало развитие болезни.

"На лечение в отделение детской травматологии и ортопедии Клиник СамГМУ Пузикова А. Ф. поступала с направлением от детской поликлиники, в котором указывался диагноз «Состояние после удаления лимфангиомы», несмотря на то, что в записи хирурга от 01.10.2011 г. имеется указание на наличие у ребёнка мезенхимомы, фибропогем лимфангиомы, — говорится в заключении экспертизы, сделанной уже после смерти девочки. — Указывая неверный диагноз, медработники поликлиники вводили в заблуждение сотрудников СамГМУ и способствовали назначению неправильного, ухудшающего состояние её здоровья лечения".

А ей назначали всё это время, с 2011 по 2017 год, физиотерапевтические процедуры, массажи и прочие средства для улучшения питания клеток, чего никак нельзя было делать при мезенхимоме, это вообще строго противопоказано при таком заболевании. Её вообще следовало направить на обследование к онкологу и проводить, если возникнет необходимость, химиотерапию.

"Она так любила Новый год, и мы думали: после операции быстро приедем домой"

Тем не менее между госпитализациями Аня училась в школе, участвовала в предметных олимпиадах, ходила на танцы — словом, жила нормальной жизнью обычного ребёнка.

Между госпитализациями Аня училась в школе, участвовала в предметных олимпиадах, ходила на танцы — словом, жила нормальной жизнью обычного ребёнка. Фото из архива Валентины Пузиковой 

"После девятого класса она решила поступать в медучилище, чтобы оттуда уже перейти в медицинский университет, — говорит Валентина Пузикова. — Соответственно, нам понадобилось пройти обследование, чтобы получить допуск для поступления, и всё было нормально: никаких нарушений, отклонений анализы не выявили. Но Анечка передумала идти в колледж, а решила всё-таки окончить школу и подавать документы в СамГМУ уже сразу после 11-го класса".

В декабре 2017 года наступил момент, когда им предстояло пройти очередную плановую операцию — всё в том же медуниверситете.

Обычно, продолжает мама Ани, это занимало два-три дня — сухожилия "подтягивали" (врачи говорили, что так нужно делать, поскольку она растёт, вытягивается, и нужна корректировка), после чего она отправлялась домой. Так должно было произойти и в тот раз.

"Настроение было боевое — тем более близился Новый год, Анечка его всегда так ждала! — маме тяжело даются эти слова о дочери в прошедшем времени. — Мы думали, что вот сделаем, как обычно, эту процедуру — и домой". Но получилось иначе.

14 декабря провели операцию, всё было нормально — она проснулась вечером после наркоза, разговаривала, улыбалась, сама сходила на перевязку, а на следующий день у неё вдруг поднялась температура. Она мне говорит: "Не могу, не встану". И мы позвали врача.

Из показаний на допросе завотделением детской травматологии и ортопедии Клиник СамГМУ Павла Рыжова:

"Операцию проводил я, ассистентов не было, также участвовали Куликова, анестезистка (кто именно, не помню), операционная сестра Митрофанова. ... Сама операция длилась 30 минут, с наркозом — более часа. Когда Пузикова пришла в сознание, она была переведена в палату нашего отделения, ей были назначены обезболивающее, симптоматическая терапия".

Наутро она, уточняет хирург, чувствовала себя хорошо, а вот после четырёх часов дня у ребёнка началась рвота, но дежурный врач расценил это как постнаркозную реакцию и назначил "систему" (капельницу).

Но дальше её состояние начало катастрофически ухудшаться.

"17-го в час ночи по ноге пошли пятна, она стала краснеть, — рассказывает Валентина Пузикова. — Спрашиваю врача: что такое? Он в ответ: это нормально, это она ушиблась. А как она могла ушибиться, если не встаёт?! Два раза делали УЗИ, кардиограмму. Потом забрали её в реанимацию, я в коридоре ждала". 

"Ей сделали укол. Она уснула и больше не проснулась"

Как объяснял Рыжов позже следователю, был собран большой консилиум — с участием сосудистых врачей и хирургов, которые принялись исключать поэтапно все возможные причины происходившего с Аней.

"Ей сделали укол. Она уснула и больше не проснулась". Фото из архива Валентины Пузиковой

Затем сделали ещё одну операцию, разрезали бедро и голень, и вот тогда-то стало ясно: заражение.

"Взяли анализы у всех, кто был в нашем отделении, но ничего не обнаружили ни у кого, — говорит мама. — А у неё выявили какой-то американский штамм, неизвестный. Два дня к ней после операции не пускали, потом разрешили увидеться. В последующие несколько суток под наркозом делали перевязки, удаляли омертвевшие ткани, а 26-го объявили: необходимо ампутировать ногу, чтобы спасти жизнь вашего ребёнка".

Как следует из показаний Павла Рыжова, после ампутации "у Пузиковой наблюдалась положительная динамика".

А следующая дата, о которой на допросе поведал доктор, — уже 2 января: у неё "открылось кровотечение, до 10-го она находилась без сознания, в тяжёлом состоянии". Затем девочке стало ещё хуже, и она скончалась.

Между тем в эти пять дней, пропущенные Рыжовым, произошли события, на которые нельзя не обратить внимания. Этот пробел в беседе с Царьградом восполнила мама Ани.

"Вечером после ампутации она пришла в сознание, разговаривала немного, разрешили принести ей покушать, она поела, — вспоминает Валентина. — После перевязок под наркозом, потом вечером приходит в себя, общается. Так было до 30 декабря ежедневно. Приехали в тот вечер, она спрашивает: какое число? Завтра Новый год, отвечаю. Приедете? — спрашивает. «Приедем, конечно», — говорю я. И ночью уже позвонила дежурному, уточнила, как самочувствие: стабильно. А 31-го приезжаем — она сама не своя".

Врач объяснил: плохо себя вела, все трубки, присоединённые к телу, повыдёргивала. Сама Аня — привязанная к кушетке, настрой агрессивный.

"Она буквально кричит мне и плачет: «Мама, они меня убивают!» — сама не может сдержать слёз Валентина. — Супруг вышел в коридор — звонить заведующему. Ей вкололи какой-то препарат, и она уснула. И больше уже не проснулась. 10 января мне позвонили и сказали: умерла".

"Нарушения в работе врачей были. Но связи между их действиями и смертью пациентки нет"

Было возбуждено уголовное дело по статье "Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей", назначена судебно-медицинская экспертиза. Фото из архива Валентины Пузиковой

Через пять дней Пузиковы обратились в Следственный комитет. Было возбуждено уголовное дело по статье "Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей", назначена судебно-медицинская экспертиза.

И вот ведь, что характерно: несмотря на то что в самом уголовном деле есть показания, данные на допросах, и матери умершей девочки, и самих медиков, в материалах фигурирует фраза о том, что операцию ей делали "неустановленные сотрудники СамГМУ". Почему неустановленные? Совершенно непонятно.

Исследование длилось целых девять месяцев, а основной итог его таков: "Причинно-следственной связи со смертью пациентки в действиях врачей нет".

Но родители умершей девочки с таким вердиктом не согласились и добились назначения новой, независимой экспертизы, к ней 12 апреля уже 2019 года приступили специалисты из Саранска. Выводы были сделаны такие: установлены следующие дефекты оказания медицинской помощи медработниками СамГМУ.

Во-первых, при госпитализации не была дана должная оценка результатам УЗИ, проведённого за пять дней до операции, которые указывали на "диффузные изменения мышцы правой голени", что характерно для "опухолевого процесса и давало возможность поставить правильный диагноз".

Во-вторых, были неоднозначные результаты анализов крови, что требовало предварительной подготовки к операции.

В-третьих, та самая инфекция, происхождение которой вызывает споры, была выявлена после операции с очевидным запозданием, поскольку требовалось, когда Аня стала 17-го декабря жаловаться на боли, а на ноге появился отёк, провести исследование крови.

Тем не менее, заключают эксперты, с учётом состояния юной пациентки на момент госпитализации они тоже не готовы установить "прямую причинно-следственную связь" между этими самыми "дефектами оказания помощи", приведёнными выше, и смертью ребёнка, вызванной "молниеносным сепсисом". Уголовное дело закрыли за отсутствием состава преступления.

Уголовное дело закрыли за отсутствием состава преступления. Фото из архива Валентины Пузиковой

"Но как же так! — возмущается сквозь слёзы мама Ани. — Они, врачи, ведь сами говорили, в один голос, что во время операции занесли! Я понимаю, что сейчас это только мои слова, которые никак нельзя подтвердить, но есть ведь экспертизы, выводы! Да что там — перед нами даже никто не извинился, когда она, девочка наша, в морге лежала! Мы хотим добиться справедливости! Пусть ответят те, кто виновен в её смерти. Вот на днях следователь вызывал, говорит, заново уголовное дело возбуждается. Будем надеяться, что на этот раз расследование получится объективным".

По информации Царьграда, дело взял под личный контроль председатель СК России Александр Бастрыкин. Мы со своей стороны тоже продолжим следить за развитием событий.